Беглец [или "Не хочу быть героем"] - Александр Сергеев

— Ну, Финелло, и где же твое чудодейственное средство? У меня сегодня, можно сказать, первая брачная ночь и я желаю получить удовольствие по полной программе.

— Одну секундочку мой господин. — Маленький колдун просеменил к сундуку и щелкнул пальцами, откидывая крышку.

Из сундука появился небольшой ларец, который он перенес на стол с большой осторожностью. Поковырявшись немного с хитроумным запором, он, наконец, извлек на свет хрустальный флакон с ядовито-красной жидкостью.

— Вот мой господин. Всего пять капель в любое питье и через полчаса женщина будет сгорать от невыносимого желания, а через час она будет готова любиться даже с ослом, если он подвернется под руку.

— С ослом говоришь? — Каэрдан задумчиво поглядел снадобье на свет, словно дорогое вино и мерзко ухмыльнулся. — С ослом, это ты хорошо сказал, а будет ли она помнить назавтра о происшедшем?

— К сожалению, да, мой господин! — Маленький колдун, огорченно вздохнул, разводя руками.

— Ну почему же к сожалению? Наоборот! Это замечательно! — Каэрдан снова с улыбкой встряхнул флакон. — Снадобья много. Думаю моей невесте предстоят бурные дни и ночи и много-много разных воспоминаний до конца жизни. Так ты еще не передумал Финелло? Может, все-таки, присоединишься к веселью?

— Нет, мой лорд. Сказать по чести, я мечтаю сейчас только о теплой ванной и своей кровати. Эти пять безумных дней в седле…Ведь я уже совсем не молод, мой господин!

— Ладно, отдыхай! Развлечешься завтра… — Каэрдан развернулся и вышел, пригнувшись в слишком низких для него дверях.

Колдун прикрыл за ним дверь, задвинул засов и поднял руки, восстанавливая защиту. И в этот момент я, с ужасом услышал тихий треск прямо над моим ухом. Прежде чем мозг осознал, что это за звук, тело уже рванулось к окну, вцепляясь мертвой хваткой в прутья решетки. Тонкий ремень, удерживающий меня на весу, лопнул, свободная рука рванулась вперед и метательный нож мягко вошел в короткую шею разворачивающегося колдуна, точно между третьим и четвертым позвонками, рассекая спинной мозг. Толстяк замер с открытым ртом и обмяк, словно проколотый бычий пузырь, медленно оседая на пол. Еще один нож ударил в его тело, на этот раз под левую лопатку в сердце. Мой опыт говорил мне, что колдун был мертв уже после первого удара. Но кто их этих колдунов знает? Всегда лучше подстраховаться. Примериваюсь к решетке и, обдирая уши, проталкиваю внутрь голову. Ну, все, считай полдела сделано. Наставники всегда говорили нам: где прошла голова, там и остальное протиснется и загоняли нас в такие щели, куда и кошки не лазают, подтверждая теорию практикой. Я отстегнул пояс, оставляя его болтаться, со всеми причиндалами за окном и принялся за дело. Пять минут упорного труда, щедро украшенных беззвучными речами в адрес некоторых — отожравшихся на армейских харчах, и я собрал свое тело заново внутри комнаты, вставляя на место вывихнутые суставы.

Достать пояс, застегнуть. Прислушаться. Тишина.

Ну, вот теперь можно слегка расслабиться…Я почти без сил опустился на пол. Ургх! Если бы этот боров был чуть-чуть пошустрее, сейчас на его месте лежал бы я…Однако надо собраться и быстро думать, что же теперь делать. Уходить теперь нельзя. Каэрдан, обнаружив своего любимца мертвым, может выкинуть любую пакость. Может просто убить пленников и смыться,…Похоже, отступать мне некуда, Предводитель никогда не простит мне такой промашки. Да что там Предводитель, я сам себе не прощу! Это же вся репутация в хворую задницу…Значит…

Солнце уже почти скрылось за краем земли, и лишь самые высокие вершины еще ловили последние лучи, ярко выделяясь на быстро темнеющем небе. В противоположной башне с шумом распахнулась дверь. Во двор вывалились четыре мордоворота, волокущие закованную в цепи миледи. Они скрылись в господском доме. Вскоре вслед за ними потянулись остальные. Слуги засновали от кухни, таская горы снеди и посуды. Из распахнутой двери донесся нарастающий гомон и стук сдвигаемых столов, запиликала одинокая скрипка. Веселье началось.

Я тихо отодвинул задвижку на двери и выскользнул на лестницу, распуская сети своих чувств во все стороны. Теперь это можно. Колдун мертв и засечь меня некому. Так, второй этаж башни пуст, на первом этаже четверо, наверху, на смотровой площадке еще один. В соседней башне такая же картина, только на третьем этаже чувствуется чье-то присутствие, детский кинжал утверждает, что это его хозяин. Я спустился на первый этаж, на секунду задержался перед дверью караулки, капнул из склянки маслом на дверные петли, что бы не завизжали и чуть-чуть приоткрыл. Трое у стола режутся в карты, четвертый на кровати. Охраннички, похоже, даже не поняли, что за напасть обрушилась на них. Я вытер кровь с кинжала и пожалел, что оставил свой меч на опушке. Пока я прохлаждался в комнате колдуна, я успел прийти к выводу, что придется убить всех, кто есть в замке. Мне еще тащить женщину с ребенком через всю страну и, если я не хочу слышать топот погони за плечами, то свидетелей оставлять нельзя. Я прошмыгнул, скрываясь в тени стены, в противоположную башню. Солдаты на первом этаже умерли так же быстро и тихо. Люк смотровой площадки не только не заперт, но и откинут в сторону. Аккуратно прислоняю убитого часового к зубцу, что бы продолжал изображать службу. Часовой на соседней башне направляется к зубцам на нашей стороне, может решил перекинуться парой слов с товарищем, а может все-таки заметил подозрительное движение. Приходится пожертвовать дротиком. С соседней площадки доносится неожиданно сильное громыхание, похоже, тело умудрилось свалиться прямо в открытый люк. Хорошо, что уже некому откликнуться на этот набат, но надо всерьез заняться восстановлением навыков. Спускаюсь вниз. Третий этаж разделен на четыре маленьких комнатушки с солидными запорами на дверях. Открываю нужную. Напротив входа сидит, прижавшись спиной к стене Эриан. Мальчик крупноват для своих пяти лет, но это неудивительно, ведь он будущий тан. От его шеи к крюку, вбитому высоко в стену, тянется тяжелая цепь. Бедолага даже лечь не может, потому что цепь не достает до пола. Мальчик вскидывает глаза, в которых легко читается огонь ненависти. Отступаю на шаг назад, позволяя факелу, горящему в коридоре осветить мое лицо.

— Привет Эриан, твой дедушка прислал меня за тобой.

Маска ненависти на лице мальчика дала трещину, сменяясь дикой надеждой.

— Я тебя помню. Тебя и в правду прислал дед?

Я молча достаю и протягиваю ему игрушку. Малыш вцепляется в нее, как утопающий в соломинку.

— Ты нас спасешь? Меня и мою маму? — Голос его звучит на удивление твердо. Малыш начинает мне нравиться. Девять из десяти его сверстников, уже колотились бы на полу захлебываясь в слезах и соплях, а десятый свалился бы в обморок от облегчения.